На ярком фоне масштабной известности Л.Д. Троцкого историческая фигура его жены Натальи Ивановны Седовой-Троцкой почти не выделяется. И это неудивительно, если учесть, насколько несопоставимой была ее мирная, созидательная деятельность с кровавой опустошительностью пролетарских пушек ее мужа-вождя, его титанической борьбой с вражеским буржуазным миром.
Между тем именно этой удивительной женщине мы должны быть благодарны за сохранение огромного историко-культурного наследия дореволюционной России, именно ее жизненная судьба, судьба верной супруги большевистского "демона революции", в решающей степени определила спасение сотен тысяч материальных и духовно-исторических памятников.
Сегодня мало кому известно, что в течение десяти лет, начиная с 1918 года, Н.И. Троцкая возглавляла первый советский государственный орган, связанный с защитой памятников и исторических мест, - отдел по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Народного комиссариата просвещения (коротко - музейный отдел Наркомпроса).
Этот отдел был создан в мае 1918 года по инициативе известного русского живописца и искусствоведа И.Э. Грабаря, собравшего вокруг себя крупных специалистов, цвет русской искусствоведческой науки, музейного дела и реставрации. Это были люди широко образованные, большой культуры и порядочности.
В июне того же года заведующей отделом назначили Н.И. Троцкую. Что касается Грабаря, то ему пришлось довольствоваться положением члена коллегии и заведующего подотделом Национального музейного фонда. Игорь Эммануилович был человеком разумным, гибким и понимал, что при новой власти больше пользы делу сохранения наследия принесет умное руководство Троцкой, чьи авторитет и влияние в высших должностных кругах были неоспоримы. Грабаря же там не знали или относились к нему как бывшему буржуазному "спецу", а значит, человеку ненадежному.
Надо отдать должное Н.И. Троцкой, она не стала, что называется, выкручивать руки сотрудникам своими военно-административными порядками и оставила на руководящих постах всю ранее подобранную команду. Более того, она сразу начала защищать их от притеснений, обысков и арестов (как контрреволюционных, по тогдашним понятиям, "защитников имущества буржуазии"), всячески старалась облегчить их материальное положение. Дело дошло даже до письма Ленину в марте 1920 года с настоятельной просьбой выдавать работникам отдела "вполне удовлетворительный паек".
Для такой смелой по тем временам просьбы имелись законные основания. В 1918-1920 годах было взято на учет свыше 500 старинных усадеб и дворцов, создано свыше 200 новых музеев, вывезено из бывших дворянских имений более 100 тысяч произведений искусства, сотни библиотек и фамильных архивов. То, что удалось тогда сделать для сбережения национального культурного достояния, нарком просвещения А.В. Луначарский восхищенно назвал "положительным чудом".
По своему драматизму и накалу человеческих страстей работа музейного отдела в годы гражданской войны была и всегда будет оставаться впечатляющей. Сколько здесь еще скрывается загадок и тайн, не знает никто. Бесспорно то, что главным приводным ремнем и одновременно главной загадкой в деятельности всей огромной машины сохранения культурного богатства России была Н.И. Троцкая.
Именно она телеграфировала 10 сентября 1918 года в Орловский губисполком требование не реквизировать усадьбу Галаховой, а устроить в ней музей-читальню И.С. Тургенева, причем потребовала со всей присущей ей решительностью и вопреки "железной классовой" точке зрения местных властей, считавших, что сейчас не до музеев и памятников.
Несмотря на проходившие в тех местах ожесточенные бои Красной Армии с деникинскими войсками, упорная женщина добилась своего - музей И.С. Тургенева, ныне всемирно известный, был создан. Но кто знает об этом? Историческая телеграмма Н.И. Троцкой всегда публиковалась со стыдливо вымаранной ее подписью.

Весьма показательной в этом отношении является усадьба князей Барятинских в Курской губернии - Марьино, - которая по своему богатству входила в число крупнейших поместий России. Выполняя Декрет о земле, крестьяне ближайших сел взяли дворец под охрану и вскоре стали требовать разделить княжеское имущество "по дворам", по существу, разграбить его. Когда в окрестностях Марьина опустошили спиртные склады, неуправляемая пьяная лавина крестьян, вооруженных солдат, анархиствующих матросов буквально захлестнула дворец, и никакая охрана не могла ее сдержать. Кто-то тащил из усадьбы старинный персидский ковер, иноземное кресло, кто-то - зеркало, дюжину серебряных тарелок, фарфоровые чашки, да и просто книгу или связку "буржуйских" бумаг для употребления на цигарки.
Чтобы спасти находящиеся в 180 залах дворца уникальные сокровища, нужно было срочно эвакуировать их в Москву. Это хорошо понимали в Наркомпросе и его музейном отделе, хотя законных оснований для изъятия "народной" собственности и ее эвакуации у сотрудников отдела не было. Начались переговоры. Крестьяне хотели получить за картины, фарфор, мебель, книги и архивные бумаги денежную компенсацию в размере ста тысяч рублей, сумму по тем временам ничтожную. Поторговавшись, в конце концов договорились. Художественные ценности Марьина обогатили несколько десятков республиканских и областных музеев, в том числе Третьяковку, Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, Государственный исторический музей.
Нужно было обладать незаурядной волей, энергией и целеустремленностью Н.И. Троцкой, чтобы "нейтрализовать" революционный вандализм Декрета о земле. С огромным трудом, при мощном сопротивлении бюрократических ведомств, и прежде всего Народного комиссариата земледелия, ей удалось добиться принятия Совнаркомом в октябре 1918 года параллельного декрета "О регистрации, приеме на учет и охранении памятников искусства и старины", по которому музейный отдел Наркомпроса становился единственным распорядителем историко-художественных богатств и памятников страны.
Это была победа. Теперь сотрудники отдела исходя из своего нового правового статуса официально стали называться эмиссарами и на совершенно законных основаниях могли обеспечивать охрану культурных ценностей на местах или эвакуировать их в губернские центры и в Москву.
В 1924 году А.М. Эфрос как-то высказался: "Мы считаем необходимым подчеркнуть, в какой значительной степени обязано музейное строительство энергии и такту Н.И. Троцкой, сыгравшей, несомненно, историческую роль своим руководством работы центрального музейного органа революции".
Кто же такая Наталья Ивановна Седова-Троцкая, еще при жизни ушедшая не по своей воле в политическое и историческое забытье, чье имя и чей вклад в сбережение национального культурного наследия многие десятилетия были преданы анафеме и забвению?
Даже сейчас, после рассекречивания в спецхране ее личного дела, известно о ней немного. Родилась в 1882 году в Полтавской губернии, в семье казака, связавшего свою жизнь с красивой полькой из обедневшего шляхетского рода. Отец был человеком незаурядным, выбился в купцы первой гильдии и обеспечил дочери достойное образование: она стала профессиональным педагогом - сначала в гимназии, затем на курсах в Женеве и Сорбоннском университете.
Будучи в Париже, двадцатилетняя Наталья Седова познакомилась и сошлась с Львом Троцким, вступила в социал-демократическую партию, затем, уже по возвращении в Россию, в 1905 году была арестована за революционную пропаганду среди питерских рабочих и на полгода посажена в тюрьму.
Отбыв тюремное заключение, эмигрировала за границу, в 1906 и 1908 годах стала матерью двух сыновей - Льва и Сергея. Семья Троцких жила во Франции, Швейцарии, Португалии, Австрии, Германии и США, откуда в мае 1917 года вернулась в Россию, в революционный Петроград. Все силы в это время были подчинены главному - подготовке большевистского переворота.
В книге воспоминаний "Моя жизнь", изданной в Берлине в 1930 году и ставшей едва ли не главной пленницей сталинского спецхрана, Л.Д. Троцкий так писал о работе своей жены этих лет: "Ей приходилось бороться за памятники прошлого в обстановке гражданской войны. Это была нелегкая задача. Ни белые, ни красные вообще не склонны были очень заботиться об исторических усадьбах, кремлях или церквах... Хранители дворцов и музеев обвиняли военных в недостаточном уважении к культуре, военные же и комиссары обвиняли хранителей в предпочтении мертвых вещей живым людям. Формально выходило, что я находился в непрерывном ведомственном препирательстве с собственной женой. На этот счет было немало шуток..."

Со стороны раздавались, разумеется, и критические высказывания в адрес Н.И. Троцкой, была и черная зависть, и скрытая злобная ненависть, но даже недруги единодушно отмечали ее несомненное положительное воздействие на деятельность отдела. Все понимали: она была женой Троцкого, причем умной женой, которой позволялось многое и нужное.
Между тем политические позиции ее мужа неуклонно слабели. После XIV съезда ВКП(б) Н.И. Троцкая постепенно превратилась в жену главного врага генеральной линии партии и в 1927 году вынуждена была оставить свой пост, затем последовала ссылка Троцких в Алма-Ату и последующее громкое политическое изгнание за пределы сталинской державы.
Тяжкие беды, однако, на этом не закончились. Напротив, судьба уготовила Н.И. Троцкой жестокое, почти нечеловеческое испытание. В 1937 году расстреляли ее младшего сына Сергея, талантливого инженера, не пожелавшего покинуть СССР и ставшего в неполные 30 лет профессором Московского технологического института. В 1938 году погиб при загадочных обстоятельствах в парижской клинике старший сын Лев, верный помощник и единомышленник отца, и, наконец, через два года был зверски убит в Мексике сам Л.Д. Троцкий.

После этих трагических событий стойкая и мужественная женщина держалась больше двадцати лет. Умерла Н.И. Седова-Троцкая в 1962 году, в пригороде Парижа, своего "вечного" города, в котором за шестьдесят лет до этого встретила и полюбила Льва Троцкого. Ее тело погребли в Мексике, в Койоакане, где на семейной вилле зарубили ее мужа, рядом с ним.
Не мешает в очередной раз уяснить на поучительном фоне уникальной биографии, что все наши судьбы - единые звенья неразрывной цепи, соединившей прошлое и настоящее, показавшей поразительную и, увы, безрадостную историческую преемственность между великим делом жизни Н.И. Троцкой и не менее великой и серьезной проблемой сегодняшнего дня - спасти и сохранить для потомков наше историко-культурное наследие, не дать ему погибнуть. Как ни печально, но, в отличие от периода жизни и деятельности Н.И. Троцкой, приходится признать, что сохранять сегодня в области наши исторические памятники и исторические святыни по большому нравственному счету некому - государственные механизмы заржавели и не работают.
Дмитрий СМИРНОВ,
кандидат исторических наук